Черномор выходит на берег

Гений неисчерпаем и неохватен. Открывать и воспринимать заново его мысль, дух, ассоциации, проникновения можно всю жизнь, для себя — чаще и крупнее, для всех — редко и крупицами. Я — о крупице. Тема «Пушкин и море» исписана сочинениями от ученических до литературоведческих. Неиссякаемый, мятежный дух Пушкина под стать природе морской стихии. Две стихии — поэтическая и морская — не могли не соединиться.

Соединение стихий

И. К. Айвазовский. «Пушкин на берегу Черного моря». 1868 год

«Пушкин и море». В голове тут же воспроизводится образ — почти хрестоматийный: «Прощай свободная стихия!» — картина работы И. Репина и И. Айвазовского. Как естественник нахожу в ней неестественности. Но не в этом дело. Здесь как бы сошлись три природные стихии (из четырех, нет только огня). Недвижная (недвижной кажущаяся) стихия земли — скалы, глыбы, рассеченные, набросанные, как бы суть первозданного хаоса. Стихия воздуха — порывистая, рвущаяся и рвущая. И стихия воды, моря — беспокойная почти всегда, но здесь стремительная, бурная. И именно там, где стихии сходятся, противостоят друг другу и друг с другом сталкиваются, как раз на границе стоит поэт. Как воплощение духа мятежного, а по существу, как четвертая стихия. Но уже не природная — человеческая. Стихия духа.

Айвазовский и Репин, Пушкина не заставшие, безошибочно воспроизвели на полотне музыку слияния и навсегда слили эти стихии в нашем сознании.

Описание моря, картины его бесконечно изменчивого нрава, поведения независимого, неподконтрольного и разного отношения к человеку — все это буквально рассыпано жемчужной россыпью в пушкинской поэзии, надо ли напоминать. И конечно, И. Айвазовский обязан был устроить встречу Пушкина с морем в Крыму, именно в Крыму, на Черном море. Скажем, на берегу Балтики встреча стихий и взлет духа не получились бы, хотя территориально Александр Сергеевич всегда к Балтике был ближе.

Наверняка есть книги на тему «Пушкин на Черном море» в разных вариантах и изданиях. Подозреваю, однако, что за перо еще не брались на этой ниве океанографы и океанологи. Пока они собираются с духом, предложу публике (и океанологам готов подарить) маленький сюжет. Вполне знакомый. И незнакомый совсем.

Расплескалось в шумном беге…

Море вздуется бурливо / Закипит, поднимет вой / Хлынет на берег пустой / Разольется в шумном беге / И останутся на бреге…

И еще: Море вдруг / Всколыхалося вокруг / Расплескалось в шумном беге / И оставило на бреге…

Мы еще в школе это учили. А что же еще море делает на берегу — естественно, плещет на берег.

Да. И нет. Среди десятков поэтических изображений того, как море набегает на сушу, это — единственное. Внимание и терпение! Кто бывал на песчаном отмелом берегу моря (а куда же еще могли выйти прекрасные рыцари — из ясных вод, не на скалы же), хорошо знает, как волны лижут береговой пляж. В тихую погоду волны, сами легкие и ласковые, спокойно и недалеко набегают на песок, как бы облизывая его играючи. В погоду бурную, в сущности, происходит то же самое, только игра покрупнее: волны больше, набегают дальше, разбиваются еще в воде и на пляж накатываются или даже набрасываются. В чем отличительная сущность процесса? В его регулярности, повторяемости, «бесконечности».

А что делает царевна Лебедь? Она заставляет море (до того спокойное) — 1) вздуться бурливо (внезапно) — 2) закипеть (бурунами на вздутии) — 3) поднять вой (слышали ли вы когда-нибудь вой — не грохот, не шум?) — 4) хлынуть на берег (единовременным валом) — 5) разлиться (далеко по широкому, отлогому песчаному берегу) — 6) отойти восвояси (без продолжения и повторения перечисленного).

Все обычно и одноразово. И какова последовательность! Вы такое наблюдали? Сомневаюсь. Но такое бывает, в особых случаях. Именно в таком порядке и в таком виде. Вот, к примеру, короткое, но довольно показательное описание набегающей волны: «При полном штиле вдруг по мелководью к берегу пошла волна, увеличиваясь в размерах и, возвысившись до буруна, она выплеснулась на отлогий берег и разлилась по нему. Затем вода ушла к прежнему уровню». Конечно, у Пушкина ярче, но зато это рассказ здравствующей очевидицы. Дело было в 1959 году на восточном берегу Керченского пролива (запись автора в 2000 году). Заметили? — внешние черты явления те же, последовательность событий та же, что и в случае, продемонстрированном прекрасной Лебедью. И подобных наблюдений только за последнее столетие и только на российских и украинских берегах Черного моря набирается около десяти.

Вот, например, еще одно плохо зарегистрированное, но с показательными, перекликающимися с теми, что в пушкинском отрывке, деталями. «По окончании землетрясения море…, доселе спокойное, зашумело так сильно, что казалось, будто оно в 1-2 верстах за станицей» [а на самом деле, в 22 верстах. — А.Н.]. Произошло это вблизи Анапы в далеком 1905 году, а извлечены сведения на свет божий … только теперь, в 2000 году. Тут уж сомневаться в том, что речь идет о цунами в связи с землетрясением, не приходится.

А разве они бывают?

Места и годы наблюдения цунами на Черном и Азовском морях. m – цунами от близких источников; l – от удаленных источников; 5 – эпицентры землетрясений, с которыми соотносятся цунами

А разве на Черном море бывают цунами? — спросите вы. Именно таким вопросом встретил меня главный редактор одного из ведущих академических журналов о Земле в ранге академика, когда лет семь назад я принес статью «Цунами Черного и Азовского морей». До этого она была отвергнута в другом профилирующем академическом журнале об океане. Там сочли, что статья слишком описательная, а расчетов нет (привыкли верить только цифрам). Выручил тогда все тот же мудрый Пушкин. Вспомнилось:

В Академии наук / Заседает князь Дундук / Говорят, не подобает Дундуку такая честь / Почему ж он заседает?/ Потому, что есть чем сесть.

Кстати, Лебедь устраивала князю Гвидону свои спектакли именно на Черном море. Вспомните: «С ними дядька Черномор». Интересно получается: Пушкин приписал Черному морю явление цунами на 70-150 лет раньше, чем оно здесь доказано научно.

Упомянутая статья гуляла по редакциям года три. Теперь на нее часто ссылаются и в России, и за рубежом. Что ни говори, а научный прогресс — это не только красивые слова. Не буду утомлять читателя фактами и выводами — не тот жанр. Ограничусь историческим «анекдотом».

Деяния героя Ахилла и недавняя находка

«И дней минувших анекдоты, от Ромула до наших дней…» Наш анекдот, вероятно, постарше Ромула. И почему-то так до сих пор не использован, да даже и не понят.

Тендровская коса южнее устья Днепра название знакомое. Но мало кто, кроме филологов и археологов, знает, что известна она с античности под названием «Ахиллов бег». По греческому преданию, после Троянской войны боги, не допустив гибели героя, перенесли его душу на север Понта (тогда еще Авксинского — негостеприимного). Позднее на северных островах поставили несколько святилищ и храмов, Ахиллу посвященных, и началась его вторая жизнь в умах греков. Но не мог герой оставаться без дела, предаваться только воспоминаниям о былых битвах. Ему необходимо было упражняться. Гимнасиев на суровом (для греков) северном Понте не было, но зато была коса длиной в несколько километров. Идеальное место для упражнений в беге. Вот ее-то и облюбовали греки для упражнений героя.

Однажды на остров покусились амазонки. Но им не повезло: Посейдон, разгневавшись, разметал корабли, да и самих нападавших, так, что обломками и телами осквернил остров. Тут уж пришлось вмешаться Ахиллу. «Ахилл легким способом произвел очищение острова: он поднял поверхность моря и таким образом все это смыл и очистил». С тех пор на острове жили только чайки. Заметим: он «поднял поверхность моря». Это может значить — сравнительно спокойно, то есть без шторма, с нагоном воды, но мощно толща воды поднялась, а потом через некоторое время опустилась. Но чтобы смыть, унести тела и обломки, она должна была двигаться достаточно быстро через косу, то есть иметь мощную боковую составляющую движения. Как имеют прибрежные цунами. Красивая легенда? Полет фантазии? Но сколько раз ученые убеждались, что в основе многих мифологических сюжетов и сказаний многих народов — и греки не исключение — лежат, пусть частично, в трансформированном, завуалированном виде, реалии окружавшей их жизни, в том числе и жизни природы.

Мысль о цунами даже современным филологам и археологам, с этим сюжетом знакомым, не могла придти в голову, они в большинстве своем о цунами и не слыхивали. Да и специалистам в науках естественных тоже. Во-первых, хорошо, если единицы читают исторические сочинения, интересуются легендами, а во-вторых, никто и не знал, что в Черноморье могут возникать значительные цунами. Искра возникает на стыке наук, на грани пересекающихся знаний.

Сделать то, что произвел Ахилл, могло по его воле только цунами. Кстати, Тендровская коса имеет высоту всего несколько метров, ширину несколько сотен метров. А чтобы перехлестнуть через нее, волна (высотой два-три метра) должна была придти с юга, со стороны Западного Крыма. А там, между прочим, располагается хорошо теперь известная Севастопольская сейсмическая зона. В ней на дне морском неоднократно возникали землетрясения разрушительной силы, сметавшие каждый раз с лица земли знаменитый Херсонес (V в. до н.э. — XV в. н.э.).

Неужели на побережье Черного моря между устьями Днепра и Днестра возможны волны цунами высотой в несколько метров? Одной легенды для таких предположений, конечно, недостаточно, нужны соответствующие геологические или «вещественные» доказательства. Их пока никто не собирал. Но вот уже после сдачи статьи в редакцию журнала, автор узнал…

В марте 2000 года в Одесской области, всего в 10-20 метрах от кромки воды, но на высоте 2-5 метров (!) над уровнем моря, обнаружен занесенный песком остов средневекового парусного судна. Как и когда он мог там оказаться? На подобную высоту корабль не мог быть заброшен бурей, он бы застрял на мелководье и вскоре был бы, вероятно, разбит там волнами в щепки. Занести судно на такую высоту могло цунами. Например, при Западно-Крымском девятибалльном землетрясении 1650 года, когда порожденное им цунами проникло, перехлестнув через Перекопский перешеек, из Черного моря в Азовское.

Фактор реальной опасности

Само собой разумеется, что научные суждения о цунами в Черноморско-Азовском бассейне покоятся не на легендах. Для Черного моря ныне существует основательный каталог цунами за 2 тысячи лет из 25 событий с определением всех главных параметров и степени их надежности. И вот что из него следует. В бассейне наряду со слабыми бывают и сильные, разрушительного характера цунами, когда волна на берегу внезапно воздымается до 3-4 метров и в плоских местах может заходить внутрь суши на несколько километров. Цунами связаны большей частью с подводными землетрясениями (хотя не все даже сильные землетрясения обязательно сопровождаются цунами).

Значительные, опасные по последствиям цунами возникают в Черноморье не реже одного раза в столетие, а могут и чаще. Удалось выделить на берегах до десяти участков повышенной опасности, предстоит цунамирайонирование побережья. Дальше выводы должны делать проектировщики, инженеры, администраторы. Иначе потом будут долго размахивать руками…

Сейсмические впечатления Пушкина

Вернемся к Пушкину. Интересно разобраться: приведенный выше отрывок о хлынувшей на берег волне с дядькой Черномором в конце — это вольный поэтический вымысел, или за столь характерной, как оказывается, для Черноморья и Азовоморья (Лукоморья) картиной у Пушкина стояло наблюдение реальных явлений? Случайное воплощение близкой к реальности ситуации или отражение запечатленных наблюдений очевидца? При отсутствии документальных подтверждений ответить невозможно. Но вот вопрос, наводящий на ответ: известны ли цунами в период пребывания поэта на юге России?

Сослан на Юг Пушкин был в мае 1820 года, оттуда отправлен в Михайловское в августе 1824 года. Сказка о царе Салтане написана в Петербурге в 1831 году, десятилетие спустя после первых встреч поэта с Азовским и Черным морями. А насколько внимателен был поэт к изменчивым наплывам моря на берег и его мельчайшим капризам — читайте его стихи. Здесь приведу только отрывок из письма княгини В.Ф. Вяземской мужу в июле 1824 года. «Я вчера оставалась около часа на берегу моря с Пушкиным под проливным дождем… Как-то с графиней мы дожидались его <девятый вал> и были облиты так, что платье пришлось переменить». Так вот откуда «на берег радостный выносит мою ладью девятый вал».

Неизвестно, чтобы на юге Александр Сергеевич пережил какое-либо особое событие на море. Во время своего южного путешествия он мог слышать рассказы очевидцев о необычном и поэтому запоминающемся и передаваемом из уст в уста явлении. Мог что-то и прочитать в газетах. Ну, например, «1821, 17(29) ноября. Землетрясение в Одессе, продолжавшееся 40 секунд; море поднялось выше обыкновенного уровня». Это в далеком Петербурге звучало так скупо и холодно. А на юге должно было передаваться в красках и подробностях.

Да Пушкин сам пережил это землетрясение, будучи в Кишиневе. И не мог его не запомнить. Согласно дневнику Долгорукова, дом, в котором Пушкин жил у генерала Инзова, был поврежден. Сам Инзов после этого переехал в другой, а Пушкин остался жить в прежнем. Трудно думать, что такое событие (7 баллов по современной шкале) не стало предметом обсуждения при посещении Пушкиным всего месяц спустя Аккермана, Измаила и Белграда, где землетрясение должно было проявиться не слабее, чем в Одессе. И не могли местные комендант, генералы, командиры полков, негоцианты и помещики за полмесяца пребывания там поэта не рассказать ему, как все это происходило в их местах.

Если бы Александр Сергеевич не сжег свои южные записки после выступления 25 декабря на Сенатской площади…

Черномор готовится

Черномор уже проводил разведку в 1905, 1909, 1966 годах. Мы знаем, с тех пор невероятно расширился Новороссийский порт, разросся детский курорт Анапа и совсем не детский — Сочи, легла на дно «голубая труба» от Джубги под Новороссийском, проектируется нефтегазовый терминал на Тамани, гораздо более оживленным стало движение судов в Керченском проливе. Да и о Крыме не грех вспомнить.

У Нептуна, без сомнения, масса других подконтрольных мест. Но вряд ли он еще долго сможет терпеть покушения людей на чистоту и порядок в его чертогах. Черномор получит соответствующие поручения и станет действовать. Выход его будет неожидан, вид грозен, действия мощны, миссия его витязей очистительна. Нам тогда может и не поздоровиться.

Андрей Никонов